ШТЭРВА (часть 4)

Юлия рывком села в постели.

- Что случилось? - спросил муж. - Ты так страшно кричала во сне.
- Кошмар приснился.
Кошмар. Один и тот же кошмар третий раз за ночь. Юлия накинула халат и вышла на кухню.
Так и хочется написать "и закурила". Но так уж получилось, что сколько б она не пыталась в своё время заглушать стресс курением или выпивкой, у неё ничего не получалось - настроение лучше не становилось, а сигареты и алкоголь вызывали такое отвращение, что Юлька бросила попытки бороться с депрессией таким образом.
Она стояла у окна и смотрела на ночной город, не замечая бегущих по щекам слёз. Что заставило её плакать? Дурной сон? Сожаление о прошлом? А может просто таял лёд в её сердце?

Юлия подошла к плите. Ну конечно. Николай, как обычно, не отчистил плиту, а лишь размазал грязь по поверхности. Раньше Юлия непременно добилась бы, чтоб муж отмыл всё как следует. Но сейчас у неё почему-то не было никакого желания скандалить. Взяв губку, она живо привела всё в порядок.

Николай, заглянувший на кухню и обнаруживший жену с губкой у плиты, с тревогой поинтересовался:
- Всё в порядке?
- Да. Ложись. Тебе вставать рано.
Он всё ещё не двигался с места, сбитый с толку неожиданной теплотой в её голосе, но она повторила:
- Да всё со мной в порядке. Не переживай. Ложись.

Сама же долго ещё о чём-то думала, стоя у окна и наблюдая, как постепенно светлеет небо на востоке.
Утром, проводив мужа на работу, она позвонила своему заместителю:
- Надеюсь я вас не разбудила?
- Нет, нет, я давно уже встал.
- Александр Владимирович... Саша, меня сегодня не будет на работе. У меня к вам огромная просьба: позвоните Карине Егоровой. Пусть возьмёт отгулы, пока её дочка не выздоровеет. А вы, пожалуйста, разберитесь, что там с группой в Кембридже. Постарайтесь уладить там всё, Саша.

- Д-да. Конечно, Юлия Владиславовна, я всё сделаю, - Александр, судя по его голосу, был несказанно удивлён переменой в поведении суровой начальницы.


Старушки на прежнем месте не оказалось. Юлия прождала полчаса, прежде чем заметила знакомую фигуру в демисезонном пальто, торопливо семенящую к остановке. Окликнув бабушку, Юлия пригласила её в машину. Та долго отказывалась: "Что Вы! Да я Вам всё сиденье запачкаю!" Но Юлия, выйдя из машины и, распахнув дверь, настаивала: "Садитесь, садитесь! Вон и сами замёрзли, и котёнок весь дрожит." Усадив наконец-то старушку, Юлия направила автомобиль к ближайшему торговому центру.
Оказавшись в машине, баба Дина - так она представилась - начала свой невесёлый рассказ. Чувствовалось, что у неё давно не было возможности выговориться, и она торопилась, словно боясь, что её сейчас оборвут на полуслове. И она рассказывала о том, что когда-то её звали Дина Валерьевна. Проработав учительницей начальных классов и отдав все свои силы школе и своим ученикам, под конец жизни она оказалась совершенно одна - без семьи, без близких - в коммунальной квартире с соседями, мечтающими сжить её со свету. Не в силах сдержать слёз, она рассказывала, как мучилась, умирая, её любимица Муська, отравленная соседями. Как спустя какое-то время сосед, выманив из её комнаты глупых Муськиных котят, бросил их в мусоропровод, издевательски хохоча в лицо рыдающей бабе Дине.

- Одна вот осталась, - кивнула старушка на кошечку, которая уже отогрелась в машине и с любопытством принюхивалась к незнакомым запахам.
Ожидая зелёного сигнала светофора, Юлия осторожно погладила кошечку. А та вдруг лизнула её руку и замурчала так, что заглушила шум мотора.
- Кошки доброго человека сразу чувствуют, - уверенно сказала баба Дина.

С трудом отыскав свободное место чтобы припарковать машину, Юлия сказала бабе Дине, чтобы та никуда не уходила, а сама отправилась за покупками в супермаркет. "Молодец! Ты б ей ещё документы и ключи от машины оставила!" - твердил ей голос разума, но Юлька, не слушая его, кидала в тележку кошачий корм, переноску, игрушки... Заглянув в отдел одежды, она отыскала там красивый домашний халат и пушистые меховые тапочки для бабы Дины - чтоб ноги не мёрзли.
- Вы б себе хоть колбаски купили, сказала ей кассирша, пробивая бесчисленные баночки с кошачьим кормом.
- Да есть у нас уже и колбаса, и сыр, и шампанское... - улыбнулась Юлия.

Руки Юлии были заняты покупками, и она попросила бабу Дину позвонить в дверь.

- Коль, познакомься. Это баба Дина и Мурка. Они будут с нами жить, - широко улыбаясь, сообщила она появившемуся на пороге мужу.
А тот, глядя в сияющие от счастья глаза жены, понял, что его Юлька-Юлечка-Юленька наконец-то вернулась.

А потому, не задавая лишних вопросов, подхватил её сумки и ответил:
- Отлично! Проходите, проходите, баба Дина!

Эпилог:

"Один лишь способ есть нам справиться с судьбой,

Один есть только путь в мелькании дней:

Пусть тучи разогнать нам трудно над землёй,

Но можем мы любить друг друга сильней."

"Этот мир придуман не нами" Алла Пугачёва

ШТЭРВА (часть 3)

Юлия ехала по вечернему городу. Ну как ехала? Скорее ползла. Она была далеко не единственной, кто возвращался с работы. К тому же предновогодний шопинг даже в магазинах стал причиной пробок из покупателей с тележками. Что уж говорить о дорогах! "Пешком я б пожалуй быстрее дошла."

 Проехав очередные пару метров, Юлия вновь была вынуждена остановиться. Она притормозила напротив остановки и от нечего делать рассматривала людей, ожидавших автобус - с ёлками, с сумками, уставших и злых. Её внимание привлекла одна бабуля, одетая явно не по погоде. В демисезонном пальто, в лёгком платке. Она металась от одного пассажира к другому, тыча им в лицо какой-то свёрток, но те только шарахались от неё. Обратив внимание на голые руки старушки, Юлия невольно поёжилась: "В такой мороз - и без перчаток!" А бабуля вдруг метнулась к её машине. "Попрошайка," поморщилась Юлия. - "Сейчас начнётся: Сами мы не местные..." Вздохнув, она нажала на кнопочку чтобы опустить боковое стекло и достала купюру из бумажника. Застряла она здесь, судя по всему, надолго. А потому проще сразу отдать деньги, чем выслушивать душещипательные истории о потерянных документах, смертельных болезнях и погибающих младенцах.
- Дочка, я вижу глаза у тебя добрые...
"Ха! Добрые! Бабушка, по всему видно, у Вас большие проблемы со зрением!"

А старушка, поднеся к окну свой свёрток, в котором оказался маленький котёнок, заговорила быстро, с отчаянием в голосе, боясь, что её в очередной раз прогонят:
- Возьмите кошечку, пожалуйста! Она очень умная и в туалет уже куда положено ходит. А сосед убить её грозится!
- Нет, нет, спасибо. Мне не нужны домашние животные! - и, сунув старушке деньги, подняла стекло. В это время где-то впереди наконец-то загорелся зелёный, многомашинный удав пополз вперёд, и Юлия нажала на газ, оставив старушку, с недоумением рассматривающую банкноту, стоять посреди отчаянно сигналящего потока.

"Какие ещё кошки! Драные обои и диваны, шерсть повсюду, вонючие лужи! Разве для этого я платила такие бешеные деньги за евроремонт и мебель?" Но перед глазами по прежнему стояли посиневшие от холода губы, красные от мороза руки и трясущийся замёрзший котёнок. Пытаясь отогнать это видение, Юлия включила радио.
"Этот мир придуман не нами,
Этот мир придуман не мной."
Давным-давно, в прошлой жизни, она обожала эту песню:
"Придумано не мной, что мчится день за днём,
То радость, то печаль кому-то неся."
Она и не заметила, что подпевает:
"А мир устроен так, что всё возможно в нём.
Но после ничего исправить нельзя."

Дома она обнаружила, что муж, варя себе пельмени, снова загадил всю плиту.
- Убери за собой, - сухо сказала она, когда Николай зашёл на кухню.
Тот начал было прежний разговор о том, что вынужден себе готовить сам, а жена на кухню заходит только чтоб пальцем тыкать...
- А я ведь работаю!
- А я зарабатываю, - перебила его Юлия, особо выделяя последнее слово.
Муж не унимался:
- Мы ведь могли б себе позволить нанять прислугу.
- Ты мог бы себе позволить? - насмешливо переспросила жена.

На самом же деле, деньги были совсем ни при чём. Просто Юлия не могла допустить, чтобы какой-то совершенно незнакомый человек ходил по её квартире, трогал её вещи...
Муж тем временем не оставил своих попыток избежать ненавистной трудовой повинности и пожаловался, как сильно у него с утра болит голова.
- Вот только не надо умирающего лебедя изображать, - поморщилась Юлия.
- А вот когда ты лежала в коме... - обиженно начал Николай.
- А ты забыл, как я туда попала? - зло оборвала его жена.

Николай вздохнул. Конечно же не забыл. Чувство вины и внезапное осознание того, что он жить не может без своей Юльки, заставляло его тогда, сидя у кровати жены и держа её холодную руку, умолять смерть об отсрочке. И он получил её. Вот только куда исчезла его Юлька?
Взяв в руки тряпку, он тихо спросил:
- Ты хоть кого-нибудь жалеешь?
- Жалость - это роскошь, которую я не могу себе позволить, - сказала Юлия, выходя с кухни.

Она добилась своего. Не важно как, но добилась. Она всегда добивается того, что хочет. А жалость? Жалость это слишком больно. Жить с холодным сердцем намного удобнее.

Она неслась по проспекту, наслаждаясь скоростью. На шоссе не было ни одной машины, и светофоры приветливо встречали её зелёным светом.

Вдруг автомобиль натолкнулся на какую-то преграду и, подпрыгнув на неведомо откуда взявшейся кочке, остановился. Юлия вышла из машины. И с ужасом обнаружила под колёсами ту самую старушку. Глаза её были открыты, а из уголка рта по морщинистой щеке стекала струйка алого цвета. Рядом, в луже крови отчаянно пищал умирающий котёнок.

"Как же так?! Ведь не было же никого на дороге!" Юлия попыталась подойти к старушке, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она хотела позвать на помощь, но из груди вырывался только сдавленный хрип.

Бонус для моих читателей:

"Этот мир придуман не нами" Алла Пугачёва

Моя любимая песня

ШТЭРВА (часть 2)

Открыв глаза, она увидела, что окружена взрослыми. Чуть подальше, среди толпы других учеников стоял Колька с побелевшим лицом.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила школьная медсестра Надежда Петровна.
- Хорошо, - прошептала Юлечка и попыталась улыбнуться. Ей было неловко оттого, что она взбудоражила такую кучу народа.
- Что случилось, Юлечка? - поинтересовалась встревоженная Мария Сергеевна, её любимая учительница.
- Я бежала и упала.
- Это Штерн толкнул тебя? - поинтересовался директор Михаил Артёмович, строго взглянув на стоящего с виноватым видом Кольку. Тот раскрыл было рот, но Юленька опередила его:
- Я сама упала.
- Юлечка, ты не бойся, он ничего тебе не сделает. Он не посмеет, - уговаривала Мария Сергеевна.
- Я никого не боюсь. Я сама упала, - твёрдо повторила девочка. Юленька действительно не боялась. Просто для неё слово "ябеда" всегда было самым страшным ругательством. К тому же она, как говорится, "первая начала", а потому считала, что сама виновата. Случайно встретившись взглядом с Николаем, она заметила в его глазах смесь удивления и уважения.

***

Юлия Владиславовна тряхнула головой, отгоняя воспоминания - не до них сейчас!
А за стенкой тем временем бухгалтер Валентина Леонидовна объясняла Карине:
- Говорят, она не всегда была такой. Она очень доброй раньше была. А потом у неё то ли инсульт, то ли инфаркт случился. Месяц в коме лежала. Муж тогда от её постели не отходил. Никто не верил, что она выживет. А она не только выжила, но даже инвалидом не стала. Врачи говорили, что это чудо. Вот только характер у неё почему-то совершенно другим стал. Как будто подменили её.
- Да лучше б она не выжила тогда! - с ненавистью перебила её Карина. - Лучше б сдохла!

- Ты что! - ужаснулась Валентина Леонидовна. - Разве можно желать кому-то смерти? Это ж ведь против тебя же может повернуться!
- Девушки, давайте уже приступим к работе! - попытался призвать всех к порядку заместитель Юлии Александр, который уже и не рад был своей казавшейся такой заманчивой должности: он чувствовал себя между начальницей и подчинёнными как между молотом и наковальней. К тому же быть единственным мужчиной в этом серпентарии - такое врагу не пожелаешь!

А Юлия между тем никак не могла сосредоточиться на своей работе. "Курицы!" - раздражённо подумала она. - "Много вы понимаете! Да лучше быть штэрвой, чем лохушкой!"

Лохушкой, которой она была раньше. Палочкой-выручалочкой для всех.
В школе: "Юлечка, дай домашку списать!"
В институте: "Юленька, у тебя конспекты есть?"
Когда пошла работать: "Юль, ты деньгами не богата?"
Когда в супермаркете, отстояв длиннющую очередь с пакетом молока и батоном хлеба, она приближалась к кассе, обязательно подходил кто-то, чьего лица она совершенно не помнила, и бодро интересовался: "Юлька! Как жизнь? Пропустишь меня?" И не дожидаясь ответа, протискивал перед ней свою доверху набитую тележку.
Если же она сама, подходя к хвосту такой же длинной очереди, с надеждой пыталась увидеть впереди кого-нибудь знакомого - даже те, кого она прекрасно знала, отворачивались, тщательно делая вид, что не замечают её.

Те события, которые стали причиной её комы, она даже не хотела вспоминать. Вот только Юлечка-Юленька-Юлька умерла тогда. Осталась одна оболочка. В которой и поселилась Штэрва - расчётливая, безжалостная, бессердечная. Когда-то в детстве, читая сказку о холодном сердце, Юленька сопереживала угольщику Петеру, ужасаясь: как можно жить с куском камня вместо сердца? Но сейчас ей были смешны эти детские переживания. Как жить? Легко! Отбросив как ненужный груз жалость, сострадание, она довольно быстро стала успешной бизнес-леди. Ради достижения цели она готова была на всё: идти по головам, использовать людей в своих интересах и навсегда забыть о том, что такое сочувствие. Первое время знакомые ещё пытались обращаться к Юлии за помощью. Но все эти просьбы Юлия встречала холодным и чуть насмешливым взглядом своих голубых как лёд глаз: "Помощь им видите ли нужна! Щазз! Только шнурки поглажу."

Друзья постепенно пропали. Но Юлия ничуть не жалела об этом. Вместо них появились "нужные люди". И вот Юлия Владиславовна уже хозяйка известного в городе турагентства. Она не только сама переехала из старой хрущобы в элитный район города, но и сыну приобрела шикарную квартиру.

ШТЭРВА (часть 1)

"Ведь его сердце было из камня, а камни мертвы. Они не плачут и не смеются."

Вильгельм Гауф "Холодное сердце"

В дверь осторожно постучали. Точнее поскреблись. Затем, приоткрыв её, в кабинет робко заглянула менеджер Карина:
- Юлия Владиславовна, можно войти?
- Вошла уже. Что у тебя? - Юлия нехотя оторвалась от бумаг.

- Юлия Владиславовна, понимаете... Дело в том, что у меня... Я бы хотела попросить Вас... - Карина никак не могла подобрать слова. Начальница славилась своим крутым нравом, заставляя подчинённых смертельно её бояться.
- Да что ты мямлишь! Выкладывай уже, что ты хочешь, - раздражённо поморщилась Юлия. Конец года. Дел невпроворот!

- Юлия Владиславовна! Мне позвонили из садика и сказали, что дочку с высокой температурой скорая в больницу увезла, - наконец-то собравшись с духом, сообщила Карина.

- И что? - начальница холодно посмотрела поверх очков на съёжившуюся под этим взглядом девушку. У Юлии было прекрасное зрение, и очки с простыми стёклами она носила только для того чтобы выглядеть солиднее. И её подчинённые полностью лишались воли под этим ледяным взглядом Снежной Королевы.
- Можно я возьму отгул, чтобы поехать в больницу? - стараясь не смотреть в глаза начальнице, выпалила Карина.
- Отлично! - съязвила Юлия. - А мы будем выполнять твою работу!

- Но...
- Дочь твоя в больнице. За ней врачи присматривают. А ты разобралась с проблемами группы в Кембридже?
- Нет, но...
- Вот и займись этим. Или увольняйся и сиди дома с ребёнком.

- Хорошо, - глотая слёзы прошептала Карина. И выходя, тихонечко добавила:
- Штэрва.
- Ты что-то сказала? - голос прозвучал угрожающе ласково.

- Нет, ничего.
- Тогда закрой дверь с той стороны. И хлопать дверью не надо. Пожалуйста.
И хозяйка турагентства Юлия Владиславовна Штерн вернулась к бумагам.

Турагентство "Через тернии к звёздам", названное так по имени владелицы - Штерн (Stern) по-немецки Звезда - было её собственным детищем, которое она создала с нуля. Занимались они в основном организацией обучения английскому языку за рубежом. Вчера в агентство позвонила недовольная мамаша, чья дочь уехала на 2 недели в Кембридж. Женщина возмущалась, что вместо обещанного профессионального преподавателя с группой дочери занимается молоденький студент, который даже не способен наладить дисциплину в группе. Именно этим вопросом и должна была заниматься Карина. Репутацией агентства Юлия дорожила. Престиж был выше всяких там домашних проблем.

А за стеной между тем Карина рыдала на плече своей подруги Верочки:
- Штэрва! Самая настоящая штэрва!
Тонкие гипсокартоновые перегородки - плохая преграда, и Юлия слышала каждое слово. Она усмехнулась. Конечно же ей было прекрасно известно, как называют её подчинённые за глаза. Они исковеркали её фамилию - Штерн - сделав её похожей на весьма нелестный эпитет.

Фамилия Юлии досталась от мужа, а тому в свою очередь от предков - немцев, которые несколько веков назад приехали в Россию, да так и остались здесь, обрусев настолько, что Коля Штерн по "родному" немецкому всегда имел "три пишем, два в уме".
Как-то на уроке Софья Карловна, чтобы хоть как-то вывести в четверти тройку, попросила Колю проспрягать глагол sein - "быть". Это ей казалось легчайшим заданием. Ich bin, du bist, er/sie/es ist - ну что здесь сложного? Но задание оказалось непосильным для её "лучшего ученика". "Ищ бин, ду..." - на этом познания Кольки закончились, и он тоскливо замолчал. "Бина!" - послышался шёпот с задней парты. "Ищ бин дубина!" - радостно повторил не ожидавший подвоха "профессор немецкого", вызвав бурю восторга у одноклассников. Даже строгая Софья Карловна не смогла удержаться от улыбки, пытаясь спрятать её за классным журналом.

Фраза "Ищ бин дубина!" мгновенно разнеслась по школе. И долго ещё эти слова преследовали Николая. Особенно старались первоклашки. "Ищ бин дубина!" - пищали они, завидев Кольку. И как только он бросался в погоню за потерявшей страх малышнёй, рассыпались в разные стороны, радостно визжа и хохоча.

Среди этой малышни была и Юлия, в ту пору Юлечка, Юленька - как звали её любящие мама с папой и учителя. Юленька была доброй девочкой. А про троллей она только в своих любимых сказках читала. И если б ей кто-то сказал, что она - тролль, она б посчитала это смешной шуткой. Ведь она (также как и остальные) даже не догадывалась о том, что Колька, возвращаясь домой, каждый раз с ненавистью пинал портфель и кричал матери, что больше он в эту дурацкую школу не пойдёт. Позже ей было стыдно за то, что по сути она участвовала в травле. Но тогда ей даже в голову не приходило, что она делает кому-то больно. Для неё это была просто игра: сказала волшебные слова (смысла которых она не понимала) - и вот уже большой мальчишка с романтической репутацией школьного хулигана играет с ней в догонялки. Колька был всего-то лет на пять старше, но Юленьке он казался чуть ли не взрослым дядей.

Однажды Юлечка в очередной раз неслась по школьному коридору со смешанным чувством опасности и восторга. Ей несколько раз удавалось уворачиваться, когда её почти схватили за шкирку. А Колька чувствовал, что наглая мелочь опять уйдёт безнаказанной. И едва поравнявшись с ней, с силой толкнул. Много ли надо девочке весом чуть тяжелее пёрышка? Перелетев через весь коридор, Юленька шмякнулась всем телом об противоположную стенку. Ей стало нечем дышать. В глазах потемнело. А дальше начались странные вещи: она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Не могла открыть глаза. Не могла произнести ни звука. Но прекрасно слышала всё. Только голоса звучали как-то глухо, словно Юленька нырнула в озеро, а остальные остались на берегу:
- Ты убил её!
- Сбегайте за медсестрой!
- Скорую! Скорую вызывайте!
- Да разойдитесь же вы! Ей воздух нужен!